Из воспоминаний Е.И. Ламанского

...Из истории Банка России

Евгений Иванович Ламанский (1825-1902) принадлежит к наиболее значительным фигурам в истории Государственного банка Российской империи. Он по праву считается основателем этого кредитного учреждения, является автором его первого устава (1860). Крупный экономист Е.И. Ламанский сформулировал концепцию развития банковской системы России. Согласно основным положениям этой концепции, актуальным до 1880-х гг., Государственный банк был автономным учреждением в составе Министерства финансов, призванным осуществлять денежно-кредитную политику в России, направленную на рост отечественной экономики.

Яркий представитель фритредерства, Ламанский, занимая в 1867-1881 гг. должность Управляющего Государственным банком, много сделал для создания в России ориентированной на европейский опыт банковской системы. Свои взгляды по различным экономическим вопросам он излагал в работах, пропагандировавших идеи свободного развития частного кредита и предпринимательства: Общества взаимного кредита (СПб., 1863); Откуда взять капиталы для постройки железных дорог в России (СПб., 1866) и др.
Среди источников по истории развития Государственного банка важное место занимают воспоминания Е.И. Ламанского, записанные его дочерью А. фон Таль в 1890 году. В них отражено его отношение к различным мероприятиям, проводившимся в банке в 1860-1880-х гг., а также дана характеристика известных финансовых деятелей. Эти воспоминания были опубликованы спустя четверть века, в 1915 г., в выходившем в Петрограде журнале Русская старина . Они вызывают живой интерес у каждого, кому небезразлична финансовая история России и Государственного банка, в частности.
Отрывки из воспоминаний публикуются в сокращении, с современной пунктуацией и орфографией. Публикация снабжена примечаниями, поясняющими отдельные имена, события или устаревшие термины.

Барон Штиглиц не был так плох и глуп, как многие об этом говорили; но он отличался чрезвычайно узким горизонтом и носил следы дурного коммерческого воспитания. Вступив в управление банком, он относился с полным сознанием долга и добросовестностью к принятым на себя обязанностям. При этом заведование всеми внутренними распорядками банка он предоставил мне и не вмешивался ни в назначение лиц, ни в форму книг, счетов и т.д. Отношения между мной и бароном Штиглицем были самые хорошие и вполне любезные, несмотря на разные интриги чиновников, которые безуспешно пытались разделить нас.
Деятельность моя по введению новых приемов в производство банковских операций, начатая еще в бытность мою старшим директором Коммерческого банка, продолжалась и по преобразовании последнего в Государственный банк...
Даже такая обычная операция, как учет векселей, встречала на первых порах большие затруднения. Ни один из директоров банка понятия не имел о том, что такое векселя, какие они дают права и возлагают обязанности. Прежде среди купечества нередко считалось стыдом пойти в Коммерческий банк; многие купцы, покупая товар под векселя, ставили условием, чтобы векселя не предъявлялись в банк к учету. Сам учет векселя в Коммерческом банке носил чисто формальный характер. Размеры вексельного кредита были заранее установлены в зависимости от принадлежности к той или другой гильдии, причем купцы 1-й гильдии пользовались кредитом до 50 тысяч рублей, 2-й гильдии - до 30 тысяч рублей и 3-й - до 15 тысяч рублей. Обычно векселя предъявлялись в банк особыми маклерами и беспрекословно принимались к учету директорами банка, которые не давали себе даже труда оценить внутреннее достоинство векселя, подписей на нем и т.д. ...Как только я начал свою деятельность в банке... было циркулярно объявлено, что все желающие иметь дело с банком по учету векселей должны обращаться в Правление банка к управляющему и представлять рекомендацию двух известных лиц. И все купцы начали с тех пор, минуя посредников, прямо обращаться к услугам банка.
Чековая операция была вовсе не знакома Коммерческому банку; многие находили, что такой способ расплаты совершенно невозможен. Тем не менее введенное мною по образцу иностранных банков чековое обращение прочно привилось и распространилось в нашем торгово-промышленном обиходе.
В отношении снабжения отдельных учреждений Государственного банка кредитными билетами мной была изобретена нигде в то время не известная система. В каждом учреждении банка кроме оборотной кассы установлены были особые бумажные запасы. Благодаря этому усиление нуждающегося в кредитных билетах учреждения банка за счет изобилующего этими билетами учреждения могло быть осуществлено без пересылки билетов из одной кассы в другую.
Сам порядок выпуска кредитных билетов претерпел существенные изменения... Выпуски кредитных билетов для надобностей казны должны были производиться не Государственным казначейством, а Государственным банком, заносившим соответствующую сумму долгом Государственного казначейства. Министерство финансов становилось как бы заинтересованным в скорейшем погашении выпущенных для государственных надобностей кредитных билетов, дабы уменьшить свой долг Государственному банку.
Одновременно с этим предоставленная банку привилегия хранить на текущем счете все наличные свободные суммы Государственного казначейства значительно облегчила перевод денежных средств из одного казначейства в другое, устранив необходимость широко прежде применявшейся пересылки кредитных билетов на подводах.
Я первый ввел в банке систему единства кассы, давшую толчок к осуществлению соответствующего преобразования в области государственного хозяйства.
Все инструкции по банковским операциям и делопроизводству были собственноручно мной написаны. Счетоводство и книги я завел такие же, как и во французском банке (двойная бухгалтерия, баланс и т.д.)...
В 1867 г., после оставления банка бароном Штиглицем, я был назначен Управляющим Государственным банком и состоял в этой должности до середины 1881 года. Таким образом, большая часть моей службы в банке совпала со временем пребывания во главе Министерства финансов М.Х. Рейтерна. Отношения между мной и этим просвещенным министром были всегда самые хорошие. Отличаясь некоторым упрямством, Рейтерн имел за собой и крупные нравственные качества; из них я особенно ценил одно: убедившись в достоинстве человека, он становился на редкость верным другом. В доказательство искренности наших отношений с Рейтерном я приведу случай, имевший место в 1863 г., тотчас по прекращении открытого в 1862 г. размена на золото кредитных билетов. В это время для исправления пошатнувшегося вексельного курса начались разные биржевые махинации, не известные банку и осуществлявшиеся при посредстве председателя Петербургского биржевого комитета Брандта . Этот последний, возмечтав, по-видимому, что он может управлять даже делами Государственного банка, приезжает как-то ко мне и заявляет: Я хочу с вами переговорить. Вы должны свободнее производить учет; я вам скажу, кому следует давать деньги и кому не следует. Я ему на это ответил: Убирайтесь к черту. Делайте сами что хотите, а в банке хозяин я. Он тогда отправился к министру финансов, а я написал Рейтерну, что или я отвечаю за ведение банковских операций, или пусть он поручит заведование ими Брандту, а я делать того, что хочет Брандт, не желаю. Министр сейчас же просил меня приехать к себе. В происшедшем между нами разговоре я, между прочим, сказал: В банке я считаю себя хозяином; вы ваши вексельные операции ведите как хотите, а за деятельность банка я ручаюсь и никому постороннему не позволю входить в мои распоряжения. Рейтерн меня ласково успокоил и вполне согласился с моим взглядом на нежелательность какого бы то ни было постороннего вмешательства в дела банка. Инцидент этот был, таким образом, благополучно исчерпан... Открытый правительством в 1862 г. размен кредитных билетов должен был быть... прекращен по политическим обстоятельствам и не привел к намеченной цели. Вместе с тем смуты в Польше, приостановившие операцию размена, требовали от казны новых расходов, новых пожертвований. Обстоятельства эти в связи с опасениями европейской компликации действовали угнетающим образом на курс, и правительство было поставлено в необходимость прибегать к разным искусственным мерам для его поддержания: к новым займам и к другим кредитным операциям на короткий срок при посредстве иностранных банков.
Словом, реакция, последовавшая после прекращения размена, с одной стороны, а с другой стороны - оживление железнодорожных предприятий и увеличение затрат на них, наконец, спекуляция, возбужденная выпуском бумаг в стране, еще мало для этого приготовленной, все это, бесспорно, вело к страшному кризису и потрясению кредита. В 1866 г. вследствие политических событий в Европе курс нашего кредитного рубля сильно поколебался, упав сразу до 266 сантимов за рубль. Положение Министерства финансов действительно было довольно критическим. Наша публика начала уже недоброжелательно обсуждать действия этого ведомства, и одно время был очень серьезный разговор о том, что министр финансов Рейтерн оставляет свой пост вследствие распространившихся тогда в обществе неудовольствий на его систему ведения финансового управления. Но в защиту М.Х. Рейтерна должно сказать, что, как ни были затруднительны обстоятельства, он тем не менее вел строго и последовательно дело упрочения нашего государственного хозяйства. Государственный бюджет с 1863 г. начал публиковаться; в 1866 г. появился первый отчет Государственного контроля. Ежегодно собирался комитет для ограничения государственных расходов, хотя, несмотря на это, как сверхсметные кредиты, так и чрезвычайные расходы, испрашиваемые в течение года, все еще расшатывали нашу финансовую систему и ставили министерство в критическое положение. В 1866 г. Рейтерн представил государю доклад, в котором указал в виде программы своего министерства на некоторые меры, которые следовало провести . Программа эта была одобрена государем, и Рейтерн решился отдать все свои силы для ее исполнения. Главная цель намеченных мероприятий состояла в том, чтобы, сколько возможно, вызвать и оживить промышленные силы России, не останавливаясь перед издержками производительного характера. Устройству железных дорог здесь отводилось главное место. В соответствии с этим был устроен комитет для составления сети железных дорог, была принята система выпуска железнодорожных облигаций непосредственно от самого правительства и были выработаны новые условия выдачи концессий с допущением состязаний, тогда как прежде концессии выдавались просто по усмотрению.
Параллельно с развитием железнодорожного строительства Государственный банк после 1867 г. стал увеличивать число своих контор и отделений в разных местностях государства. Эти учреждения не могли, со своей стороны, не влиять как на оживление торговли, так и на упорядочение самого финансового хозяйства, потому что отделения банка служили посредниками между центральной кассой министерства финансов и местными уездными казначействами. Рядом с Государственным банком возникли и частные банки; вслед за Петербургом стали открываться общества взаимного кредита и в других городах: в Москве, в Харькове, в Одессе, в Киеве и т.д. Наконец, реформа, происшедшая в податном деле, уничтожение откупов, введение акцизной системы, некоторые облегчения для сахарозаводчиков - все это не могло не содействовать обновлению хозяйственной жизни страны и возникновению в России тех же явлений, которые мы замечаем и в других странах. Дух спекуляции охватил, так сказать, всю Россию, и мы помним, до чего доходило дело на бирже в 1868 и 1869 годах. Все акции железных дорог, пароходств и других предприятий, выигрышные билеты и прочие бумаги стали приобретать такую значительную премию, что публика, даже не имевшая никаких капиталов, бросилась на приобретение их, закладывая свои ценности в банках. Во всех этих явлениях сам Государственный банк, бесспорно, не принимал никакого участия и не мог, конечно, служить спекулятивной игре на бирже, так как размер ссуд был крайне ограничен. Когда же в 1868-1869 гг. Петербург, Москва, Одесса, одним словом, все главные города увлеклись биржевой игрой до нездоровых размеров, правительство принуждено было даже прибегнуть к некоторым стеснительным мерам: Государственный банк увеличил проценты по ссудам, ограничил их известными пределами, не принимал залогов. Хотя эта последняя операция и была предоставлена банку по уставу, но он имел полную возможность ее не производить, так как совершение всех вообще операций составляло не обязанность, а только право банка. Тем не менее меры эти вызвали значительное неудовольствие, имели своим последствием падение бумаг и потери со стороны спекулянтов...
Эпоха 1868-1870 гг. составляет как бы перелом: тут уже обнаружились плоды всех тех перемен, которые последовали с начала шестидесятых годов. Государственный бюджет приходил постепенно в больший порядок. С другой стороны, приобретение золота с выпуском за него кредитных билетов держало твердо все это время наш курс, и, несмотря на страшную войну, которая последовала в 1870 г. между Францией и Германией, положение России в финансовом отношении, как и в политическом, оставалось мало тронутым. После 1870-1871 гг., сопровождавшихся по всей Европе страшным перемещением капиталов, чрезмерными займами, заключенными Францией для уплаты контрибуции Германии, русский денежный рынок все более и более упрочивался благодаря развитию производительных сил России.
Период времени с 1870 по 1876 г. принадлежит к самым цветущим эпохам в истории нашего экономического развития. Государственные бюджеты обнаруживали признаки значительного улучшения финансового хозяйства, торговля расширялась, промышленность сделала крупные успехи...
Возникшие в 1876 г. волнения на Балканском полуострове и, в частности, движение в Сербии вызвали и в России подъем патриотического славянского чувства и в связи с обнаружившимся у нас недружелюбным отношением к предпринятым в начале царствования либеральным преобразованиям угрожали затратами и потерями всех сделанных до того приобретений. Действительно, в 1877 г. Россия приняла прямое участие в войне с Турцией, которая обошлась нам более чем в полтора миллиарда рублей... Тем не менее и в это тяжелое для нашего отечества время результаты преобразования кредитной системы и, в частности, устройства Государственного банка проявились в полном своем блеске. Хотя Россия вела войну не с Западной Европой, а только с Турцией, все же иностранные рынки оказались для нас в значительной степени закрытыми. Нечего было и думать о внешних займах. Сделанная в этом направлении попытка не увенчалась успехом: внешний заем 1877 г., ныне (в 1889 г.) уже погашенный, был заключен на весьма тяжелых и, можно даже сказать, неприличных условиях. Но государству необходимо было делать дальнейшие займы, и оно нашло почву для их размещения внутри страны. Все восточные займы были осуществлены в России. Подобного рода операция, немыслимая при старых кредитных установлениях, была совершена Государственным банком, который в это время выпустил займов на сумму до 700 000 000 рублей. Вместе с тем банк выпустил до 417 000 000 руб. кредитными билетами. Заслуживает при этом особого внимания, что означенные билеты были записаны по счетам банка в качестве долга Государственного казначейства, принимавшего на себя, так сказать, обязательство погасить этот долг. Здесь вполне ярко обнаружилась разница между прежними кредитными билетами и настоящими. Выпускавшиеся во время Крымской кампании кредитные билеты являлись долгом государства самому себе и не возлагали на правительство заботы об их погашении. Что же касается до произведенного в период последней войны выпуска в 417 млн. руб., то эти билеты требовали своего погашения, дабы выпустивший их Государственный банк не лишился характера торгового коммерческого учреждения. Бесспорно, в первые после войны годы правительство не могло принять каких-либо мер к уменьшению числа кредитных билетов, пока не были уплачены все вызванные войной расходы, но уже в 1881 г., когда значительная часть военных расходов была покрыта, правительство обнаружило заботу о сокращении числа кредитных билетов путем постепенной уплаты произведенных позаимствований Государственному банку, и 1 января 1881 г. состоялось Высочайшее повеление относительно условий погашения долга Государственного казначейства Государственному банку...
Вот первая услуга, оказанная переустройством кредитных учреждений в чисто финансовом отношении, в отношении Государственного казначейства. Но, кроме того, с учреждением Государственного банка значительно облегчалось заключение государственных займов...
Подобного рода операцией Государственный банк воочию доказал, что русский кредит вовсе не нуждается в каком-то особом воспособлении со стороны иностранных банкирских домов и что операция займа, являясь операцией обоюдовыгодной, вовсе не вызывает необходимости прибегать к помощи иностранных торговых домов и унижаться перед ними...
В-третьих, можно сказать, что переустройство банков оказало значительное влияние на сокращение бывших долгов казначейства кредитным установлениям...
В-четвертых, преобразование банков облегчило совершение выкупной операции и, в частности, производство расчетов по выдаче выкупных ссуд.
Наконец, в-пятых, нельзя не упомянуть о тех заслугах, которые банк оказал в деле облегчения перемещения сумм из местных казначейств в главное казначейство в Петербурге. Государственный банк исполняет все требования Министерства финансов на местах и в Петербурге без передвижения, без пересылок денег для каждой отдельной выдачи.
Таким образом, из этого краткого обзора мы видим, что Государственный банк исполнил все поставленные ему задачи. Каждая из этих задач может быть предметом более подробного исследования; мною сделана лишь главная характеристика того, что выполнил Государственный банк за время своего существования. Цифровые данные о тех выгодах, которые доставила Государственному казначейству реформа банковской системы, можно найти в таблицах прибылей банка.
Ограничиваясь главными выводами о деятельности Государственного банка и о принесенной им финансовому управлению пользе, я должен в заключение сказать несколько слов об отношении к Государственному банку отдельных министров финансов.
Сама реформа государственных кредитных установлений и учреждение Государственного банка состоялись во время управления Министерством финансов действительного тайного советника А.М. Княжевича. Хотя устав Государственного банка и был выработан в особой комиссии, но тем не менее проведение его лежало на А.М. Княжевиче как на министре финансов. Вскоре Княжевича заменил М.Х. Рейтерн, который во все время своего продолжительного управления министерством вполне точно поддерживал затеянную реформу государственных кредитных установлений и не уклонялся от принятой системы. Хотя временные финансовые нужды Казначейства и заставляли его иногда отступать от прямых указаний устава Государственного банка и делать некоторые нарушения, но эти нарушения носили лишь временный характер. Он не отступал от основных задач реформы и при благоприятных условиях приводил свои отношения к банку в совершенный порядок. Все позаимствования, которые Государственное казначейство должно было сделать из Государственного банка, к 1870 г. свелись к нулю. Точно так же и в отношении ссуд из банка министр финансов был крайне осторожен, и только замешательство, вызванное военными действиями и опасениями за потрясение русской торговли и русской промышленности, заставило его, да и не его одного, а все высшие финансовые органы правительства разрешить банку с особого высочайшего соизволения некоторые отступления от буквы устава. Таким образом, во время последней войны банком выданы были некоторые особенные исключительные ссуды для поддержки или значительных учреждений, или такой промышленности, которая имела в глазах правительства особую государственную важность. Благодаря такому здравому взгляду на развитие и поддержку промышленных сил можно указать с гордостью на то, что во время войны Россия не испытала никаких значительных кризисов, ни потерь, ни банкротств, которые были бы неминуемы без этих исключительных пособий.
Вслед за окончанием войны, когда Рейтерн сошел со сцены, Министерство финансов принял генерал-адъютант Грейг , который следовал вполне политике своего предшественника и даже... решился проложить дорогу для новой системы металлических займов без помощи и посредничества иностранных банкиров. Засим генерал-адъютант Грейг ни в чем не отступал от положения, указанного Государственному банку его уставом, и являлся в этом отношении продолжателем системы М.Х. Рейтерна.
В короткий период управления министерством А.А. Абазы был издан замечательный указ о расплате Государственного казначейства с Государственным банком за выпущенные во время войны кредитные билеты с подтверждением о прекращении на будущее время всяких позаимствований Государственного казначейства из сумм Государственного банка. Таким образом, в этом отношении Абаза всецело поддерживал те положения, которые легли в основание Государственного банка при самой его реформе и отличали эту реформу от других.
Со вступлением в управление Министерством финансов известного в педагогическом мире профессора Бунге , бывшего тоже одним из участников комиссии 1859 года по реформе банков, начинается ряд преобразований, изменивших совершенно данный Государственному банку характер. Одна из главных забот управления банка за все время его существования заключалась в сколько возможно большем накоплении золота как в разменном фонде, так и в оборотной кассе банка. В период войны министр финансов имел некоторое оправдание продать часть золота для поддержания вексельного курса. Но вслед за прекращением войны в Государственном банке опять начали накопляться значительные суммы в звонкой монете.
...Неизвестно по какой причине министр настаивал, чтобы Государственный банк продавал накопившуюся в его распоряжении звонкую монету, и когда управляющий банком ограничивал продажи золота самыми небольшими суммами, чтобы не ронять курса кредитного рубля, то министр финансов прямо выразил свое неудовольствие, находя, что банку не дают настоящей цены и управляющий банком не умеет продавать золото. Неудовольствие свое он вскоре осуществил на самом деле, изъяв из ведения управляющего банком весь запас золотой монеты и передав ее исключительно управляющему Учетно-ссудным банком , который продавал золото уже по ценам, не известным Государственному банку, и ставил выручаемые суммы на счет Государственного казначейства...
Что касается отношений Государственного банка к Государственному казначейству, то главное старание нового министра финансов заключалось в приведении Государственного банка сколько возможно ближе к типу казенного департамента финансового управления. При нем началось задержание распределения прибылей согласно с уставом; при нем в первый раз мы встречаем, что прибыли банка показываются за 4-5 лет в балансе, и, наконец, он же стал зачислять эти прибыли в ресурсы Государственного казначейства. Все эти мероприятия клонились, видимо, к установлению большей и большей связи операций Государственного банка с операциями Государственного казначейства, словом, к уничтожению того самостоятельного значения, которое было положено в основание Государственного банка при его учреждении. При том же министре последовало и совершенное устранение банка от возложенных на него ликвидационных операций и слияние последних со счетами Государственного казначейства.
Бесспорно, эти преобразования имели свое значение в смысле облегчения для Государственного казначейства, но тем не менее они отнимали от Государственного банка характер будущего сильного учреждения, которое поддерживает в стране как самостоятельное развитие торговли и промышленности, так и прочный государственный кредит, основанный на собственных силах народа, а не на банковских учреждениях, располагающих капиталами по доверию частных лиц. Одним словом, при введенных министром финансов Бунге преобразованиях Государственный банк принял характер исключительно казенного учреждения. Само зачисление прибылей Государственного банка в состав статей государственного ежегодного дохода нельзя рассматривать иначе как непосредственное вторжение государства в область частных коммерческих интересов... Таким образом, вместо прежнего положения, когда государство, не считая возможным допускать устройство банка на акциях, приняло на себя, так сказать, надзор за установлением, которое было отрешено от непосредственных обязанностей удовлетворять государственные расходы, в настоящее время обнаружилось другое явление: банк сделался оброчной статьей в государственном бюджете, что ставит государство в положение, не свойственное его государственной задаче... Между тем потребности государства или общегосударственные надобности могут становиться (и в действительной жизни нередко становятся) в противоречие с интересами торговли и промышленности. Для поддержания последних может наступить нужда в дешевом кредите, в уменьшении прибылей банка; но, с другой стороны, заботы об удовлетворении государственных расходов будут ставить правительство в необходимость повышать проценты по ссудам и по учету для увеличения государственного дохода.
Таким образом, реформа, задуманная в 1859 г., реформа, спасшая государство от тяжелого кризиса, послужившая упорядочению торговых дел, развившая наш кредит, утратила задачу, которая была положена в основание ее, и привела Государственный банк к положению дореформенных банков.

Материал подготовлен Департаментом внешних и общественных связей Банка России