В данной статье рассматриваются кредитные операции крупнейшего территориального учреждения Государственного банка этого времени - его Московской конторы². В отличие от большинства других учреждений в губерниях, эта контора была основана не Государственным банком, а его предшественником - Государственным Коммерческим банком в 1818 г. (открыта 2 января 1819 г.). Неудивительно, что Московская контора Государственного банка, как ее официально стали называть с 1860 г., сохранила многие отличительные черты своей предшественницы. Одной из таких черт был высокий удельный вес кредитных операций конторы в целом по системе банка. Еще в последние годы деятельности Государственного Коммерческого банка он составлял в среднем 20%³, сохранился этот уровень и в первые пореформенные десятилетия. Известный исследователь Государственного банка И.Ф. Гиндин отводил конторе особую роль в системе Государственного банка. По объемам операций коммерческого кредитования она соперничала лишь с Петербургом⁴.

Кредитные операции в Государственном банке и его Московской конторе в 1860-1992 годах⁵

Данные, приведенные в таблице, свидетельствуют о совпадении тенденций изменения объемов кредитных операций Московской конторы и Государственного банка в целом, что обусловлено спецификой развития российской экономики. Однако в задачи данной статьи не входит анализ этих тенденций. Наша задача - выявить особенности кредитования торгово-промышленных фирм Московской конторой в первые десятилетия ее истории. Не случайно изложение ограничено 1892 г. - годом начала реформы Государственного банка, открывшей новую страницу его истории.

Об операциях Московской конторы в последней трети XIX в. нам известно меньше, чем о периоде начала ХХ века. Это объясняется как неудовлетворительным состоянием архивных дел, зачастую недоступных для пользователя, так и отсутствием многих сводных данных, например, по составу вкладчиков, заемщиков и т.п. (в конторе учет долгое время велся преимущественно по балансовым статьям). Экономические комментарии деятельности конторы по годам начали составляться только с 1895 г. - в период управления Государственным банком Э.Д. Плеске. Поэтому невозможно оценить деятельность конторы в последней трети XIX в. столь же полно, как и в начале XX века. В ряде случаев использовались общие оценки, применимые ко всей системе Государственного банка.

Поскольку, как было отмечено выше, деятельность Московской конторы Государственного банка была продолжением операций конторы Коммерческого банка, после ликвидации казенных банков ей были переданы права по ссудам, большую часть которых (по сумме) составляли ссуды различным государственным учреждениям. Так, к 1863 г. Правление IV округа Путей сообщения и публичных зданий было должно конторе 509,7 тыс. руб., Курская квартирная комиссия - 88,1 тыс. руб., Московская палата государственных имуществ - 135 тыс. руб. и т.д. Из 1,26 млн. руб. долга 747 тыс. руб., или 60%, числилось за государственными учреждениями⁶.

Сроки, на которые предоставлялись эти ссуды, доходили до 33 лет. Часть выданных с 1839 по 1859 г. ссуд, по-видимому, перешла к Московской конторе от Сохранной казны Московского Воспитательного дома - главного "государственного банка" дореформенной Москвы.

Одновременно с получением прав на требования по ссудам Московская контора Госбанка с первого года своего существования стала сама выдавать кредиты. "Книга расходных сумм" Московской конторы за 1862 г. свидетельствует о том, что у нее была устойчивая клиентура (разумеется, большинство клиентов также перешло к конторе "по наследству" от Коммерческого банка), включавшая крупные и средние текстильные и торговые фирмы. Это неудивительно, так как текстильная промышленность и торговля составляли основу экономики Москвы. Среди кредитовавшихся в Московской конторе лиц названы фабриканты-"текстильщики" (Котов, Иокиш, Алексеев, Пельцер, Морозов, Найденов, Крестовников, Прохоров и др.), а также текстильные фирмы - Товарищества Фряновской, Собинской, Тверской мануфактур и пр.

Несмотря на то что заемщики были записаны в "Книге расходных сумм" без инициалов, они довольно легко идентифицируются по издававшимся с 1869 г. книгам лиц, записанных в первую и вторую гильдии московского купечества. Так, Котов - это первой гильдии купец Н.Ф. Котов, владелец фабрики суконных изделий; Иокиш - купец первой гильдии В.И. Иокиш, владелец текстильной фабрики в Перове; состоятельный купец И.Т. Прохоров был известен подрядами на поставку сукон в казну. Особо крупные кредиты, превышавшие 10 тыс. руб., получали торговые дома Вогау и Ценкера⁷.

Устав Государственного банка 1860 г. запрещал к приему векселя нетоварного происхождения, однако для основных клиентов Московской конторы Госбанка это не было препятствием. Как правило, текстильное производство и сбыт произведенной продукции были объединены в рамках одной фирмы, которая и учитывала векселя в конторе. Оборот денег в текстильном секторе и торговле происходил сравнительно быстро, поэтому 3-6-месячные векселя не представляли больших неудобств для московских векселедателей, тем более что лица, которые их выписывали, представляли крупные фирмы. В итоге вексельный портфель Московской конторы Государственного банка состоял из первоклассного вексельного материала, с ним едва ли могли соперничать вексельные портфели других контор банка (как по сумме векселей, так и по классу векселедателей).

Кредиты машиностроительным заводам в этот период выдавались Московской конторой лишь в виде исключения. Так, в 1882 г. Обществу Коломенского машиностроительного завода было ссужено 800 тыс. рублей "для заклада в Государственном банке изготовляемого заводом подвижного состава без заказа"⁸. Однако этот кредит не был погашен вовремя, и 15 января 1883 г. по распоряжению управляющего банком А.В. Цимсена он был пролонгирован на полгода⁹. Создается впечатление, что столь значительная сумма была предоставлена с ведома Правления Государственного банка в рамках программы помощи железнодорожному строительству. Сама же контора до 1890-х годов не развивала кредитование предприятий тяжелой промышленности.

В то же время в кредитовании железнодорожного строительства Московская контора играла важную роль, действуя в рамках проводимой Министерством финансов программы содействия развитию этого вида транспорта в России. Уже в начале 1860-х годов за Главным обществом российских железных дорог числилось 490 тыс. руб. долга конторе¹⁰. В 1860-е годы по указанию руководства Государственного банка она сохраняла льготы на получение ссуд под залог железнодорожных бумаг: акций и облигаций Главного общества российских железных дорог и акций общества Рижско-Динабургской дороги. Эти ссуды выдавались из расчета 85% биржевой цены этих бумаг¹¹, хотя максимально допустимое значение, определенное уставом Государственного банка, составляло 50% от рыночной цены бумаг акционерных обществ. Вообще акции железнодорожных компаний активно принимались в качестве ссудного залога на протяжении первых десятилетий работы Государственного банка.

Московская контора принимала участие в кредитовании Курско-Киевской и Ярославско-Вологодской железных дорог¹², а также Оренбургской, Фастовской, Привислинской и Уральской горнозаводской. Только в июне 1865 г. подрядчику работ по сооружению Южной железной дороги конторой был выдан кредит в размере 2,1 млн. руб.¹³.

По предложению министра финансов И.А. Вышнеградского в 1890 г. в Государственном банке был открыт особый железнодорожный счет Государственного казначейства¹⁴. Это решение было обусловлено экономической политикой императора Александра III, предусматривавшей, в частности, выкуп государством железных дорог и развитие государственного железнодорожного строительства. Подрядчики получили в банке ряд льгот, в том числе право на бесплатный перевод сумм. О том, насколько большие суммы выдавались на железнодорожное строительство, говорит то, что за первые десять лет ХХ в. в контору поступило 500 млн. руб. по расчетам за их возведение¹⁵. Это, пожалуй, самая большая статья поступлений конторы.

Уже в первые годы существования Московской конторы ее деятельность отличали значительные масштабы учетно-ссудной операции. После нескольких отказов в просьбе разрешить принимать к учету более долгосрочные векселя (до 9 месяцев), мотивированных опасениями возможной активизации спекуляции¹⁶, в декабре 1860 г. соответствующее распоряжение Правления Государственного банка все же последовало, несмотря на то что это не было предусмотрено принятым в том же году уставом банка. Данная мера была принята по просьбам купцов, жаловавшихся на застой в торговле. Прием 9-месячных векселей (из 7-7,5%), а также разрешение выдавать ссуды под пряжу, по свидетельству современника, произвели "весьма благотворное действие на здешнюю торговлю: бумажная пряжа, которая в течение последних месяцев продавалась со страшными убытками, повысилась почти на рубль"¹⁷.

Кредитование конторой торговли и текстильной промышленности Москвы, испытывавших затруднения после Крымской войны, дало первые результаты уже в 1861 г.: частный дисконт, доходивший до 12% годовых, заметно понизился "и совсем уже исчезнувшие деньги начали опять показываться на московском рынке"¹⁸.

Показательно, что контора Государственного банка в Москве вплоть до открытия в 1866 г. Московского Купеческого банка оставалась крупнейшим коммерческим банком "старой столицы". Заявления о желании кредитоваться в конторе и иметь в ней текущий счет уже в 1860-е годы подали многие известные фирмы и купцы, включая торговый дом "Вогау и Ко", товарищество "Василий Перлов с сыном", торговый дом "Петра Боткина сыновья", торговый дом "И.Хлудова сыновья", торговый дом "Сиу и Ко" и др.¹⁹

До 1887 г. контора кредитовала крупные фирмы в форме учета товарных векселей (за исключением банков и железнодорожных компаний). Заемщики представляли в банк векселя своих покупателей, которые приобретали товар с отсрочкой платежа. Таким образом, учетная операция позволяла купцам с небольшим дисконтом в короткие сроки получать деньги по сделке, которые в дальнейшем могли широко использоваться (прежде всего они поддерживали текущую платежеспособность фирм).

Среди заемщиков наибольшие суммы получали текстильные фабриканты ('мануфактуристы") и чаеторговые фирмы. Так, например, лимит вексельного кредита чаеторговой фирме "Петра Боткина сыновья" с 1863 по 1886 г. вырос в 5 раз (с 300 тыс. до 1,5 млн. руб.)²⁰. Конечно, сумма реально учтенных векселей была почти всегда меньше установленного лимита. Так, в 1877 г. при лимите в 1 млн. руб. этой фирмой было учтено векселей на сумму около 150 тыс. руб.²¹

Некоторые фирмы, такие как торговый дом Л.Кноп, долгое время не прибегали к учету векселей в Московской конторе, хотя имели достаточно большие лимиты по вексельным кредитам. Так, с 1867 по 1886 г. лимит московской первой гильдии купцу Людвигу Кнопу, торговавшему хлопком, машинами, пряжей, сахаром и другими товарами, был увеличен в 5 раз - с 500 тыс. до 2,5 млн. руб.²² Тем не менее согласно записи в деле о кредитовании этой фирмы Кноп "векселей не предъявлял"²³.

Несмотря на то что в начале 1860-х годов многим крупным московским фирмам было предоставлено право кредитоваться в Государственном банке, суммы вексельного учета в это время не возрастали. В 1862-1863 гг. в Московской конторе они заметно уменьшились: к концу 1862 г. векселей и срочных бумаг оставалось на 7,8 млн. руб. (на 33% меньше, чем годом ранее), а к концу 1863 г. - 5,6 млн. руб. (на 28% меньше). Эти цифры отражали сокращение объемов учетно-ссудных операций, что, однако, не было вызвано понижением спроса на кредиты.

Резкое уменьшение объемов кредитования в это время связано с политикой Государственного банка. Во время проведения реформы свободного размена кредитных билетов на звонкую монету в 1862-1863 гг. полученные по векселям деньги использовались многими дельцами для покупки золота и серебра с чисто спекулятивными целями. Поэтому в 1863 г. Правление Государственного банка приняло решение о сокращении кредитования. Прежде всего ограничения коснулись банкирских и торговых домов. Телеграфной депешей из Петербурга Московской конторе предписывалось "не стесняя частных представителей в обыкновенном размере, не выдавать больших сумм банкирским и торговым домам по операции ссуд под залог государственных бумаг и акций и ежедневно доносить банку по телеграфу о расходе и приходе по сей операции"²⁴. Свободный размен был прекращен 1 ноября 1863 г. "из-за опасения полной потери металлического фонда"²⁵ с чистым убытком Государственного банка 40 млн. рублей.

После 1863 г. объемы кредитных операций Московской конторы стали увеличиваться. Отчасти это было обусловлено введенными в конце июня 1863 г. льготами по ссудам чаеторговцам: им открывались кредиты с превышением лимита, не подлежащие контролю Учетно-ссудного комитета²⁶. Так, с конца 1863 г. по конец 1866 г. объемы ссуд увеличились в 5 раз, достигнув почти 9 млн. рублей. Более медленными темпами возрастал вексельный учет. К концу 1866 г. в конторе находилось учтенных векселей на 12 млн. руб., или в 2 раза больше, чем в конце 1862 года.

Как правило, в периоды экономических кризисов, когда русская промышленность, торговля и акционерные коммерческие банки остро нуждались в кредитах для покрытия убытков, объемы учетно-ссудных операций Московской конторы резко увеличивались. В кризисные годы Государственный банк являлся для российских фирм источником дешевых кредитов (в период нормализации денежного рынка, наоборот, в Государственном банке и его Московской конторе происходило уменьшение объемов учетно-ссудной операции).

Однако бывали и исключения. Известно, что к концу 1872 г. учтенных векселей и других срочных бумаг в конторе оставалось на 10,6 млн. руб. - в 4,5 раза больше, чем к концу предыдущего года. В кризисном 1873 г. Московская контора, опасаясь истощения кассы, сильно сократила объемы учетно-ссудных операций, доведя их к концу года до 7,0 млн. руб., что на 34% меньше аналогичного показателя конца 1872 года. Это сокращение объемов учетно-ссудных операций произошло в то время, когда, по признанию современника, не было "ни одной фирмы в Москве, которая бы не понесла более или менее значительных убытков"²⁷.

Кризис 1873 г. поразил главным образом торговлю и легкую промышленность - ведущие отрасли экономики Московского региона. Из-за резкого падения спроса на ценные бумаги на Московской бирже частный дисконт резко вырос и достиг 12,5%. Несмотря на то что процентные ставки по учету и ссудам Государственный банк пересматривал в этом году 14 раз, учетно-ссудный процент в Московской конторе оставался вдвое меньшим и колебался от 4,5 до 9%. Это заставляло российские фирмы заимствовать необходимые средства не на бирже (через продажу векселей и ценных бумаг), а в Государственном банке, несмотря на введенные им ограничения по объему учетно-ссудных операций.

В кризисные для хлопчатобумажной и кожевенной промышленности 1875-1876 гг. объем операций по учету векселей и других срочных бумаг достиг небывалой цифры - к концу 1875 г. в Московской конторе оставалось векселей и других срочных бумаг на 20,1 млн. руб. - вдвое больше, чем в конце 1874 г., отличавшегося большими объемами учетно-ссудных операций. Сложившаяся ситуация объяснялась также паническими настроениями, возникшими в связи с крахом Московского Ссудного банка. Они могли вызвать резкое повышение учетного процента в частных банках Москвы и как следствие - отток вексельного материала из этих банков в Государственный банк.

Начавшееся в 1877 г. оживление московской оптовой торговли и легкой промышленности, напротив, обусловило резкое уменьшение количества сделок по учету векселей и других срочных бумаг. К концу 1877 г. в конторе оставалось учтенных и переучтенных векселей и других срочных бумаг на 3,3 млн. руб. - на 80% меньше, чем к концу предыдущего года (15,9 млн. руб.). Объем ссуд под залог государственных ценных бумаг несколько увеличился: к концу 1877 г. он возрос по сравнению с концом предыдущего года на 0,5 млн. руб., или на 36%; к концу 1878 г. - незначительно уменьшился (на 0,04 млн. руб., или на 2%).

Одной из предпосылок экономического подъема конца 1870-х годов стала Русско-турецкая война 1877-1878 гг.: государство давало отечественным предприятиям крупные заказы, а вызванное войной падение курса кредитного рубля оборачивалось большой экспортной премией для хлебных торговцев и стимулировало развитие хлебной торговли в крупных городах империи.

По свидетельству В.П. Безобразова, Нижегородская ярмарка - индикатор состояния внутренней торговли России - в 1878 г. "разыгралась необычайно блистательно во всех отношениях"²⁸. Все продажи велись на наличные деньги, а не под векселя, "серии" (билеты Государственного казначейства) или так называемые "купончики" (купоны ценных бумаг). Обороты продаж на ярмарке в 1879-1881 гг. составляли от 163 до 243 млн. руб., превышая аналогичный показатель 1860-х годов в 1,5-2,5 раза. В это время "очень многие заведения по разным отраслям удвоили свое производство, везде строились все новые и новые фабрики"²⁹.

Увеличение выпуска продукции московских фабрик, прежде всего текстильных, способствовало тому, что по окончании войны на московских прилавках буквально царило изобилие. Уже в 1881 г. магазины были затоварены продукцией, которая не находила спроса, главным образом из-за низкой покупательной способности населения. Начавшееся сокращение текстильного производства на предприятиях Московской и Владимирской губерний сопровождалось многочисленными увольнениями. Неурожаи 1879 и 1880 гг. вызвали обеднение крестьянского населения и ухудшение дел на российском хлебном рынке. Положение дел в московской торговле оставалось сложным, и это не замедлило сказаться на динамике объемов учетно-ссудной операции в Московской конторе, которые значительно возросли с 1881 по 1883 год. К концу 1879 г. в конторе оставалось в 5,3 раза больше векселей и других срочных бумаг, чем к концу предыдущего года (2,8 млн. руб. против 18,0 млн. руб.). При этом значительно (на 60%) возросло количество не погашенных к концу года ссуд.

Напряженность на денежном рынке обусловила уменьшение спроса на фондовые бумаги, акции железных дорог и крупных российских фирм. Во время кризиса 1882 г. цена облигаций 5-процентных государственных займов на Санкт-Петербургской бирже снизилась с 2 до 6%, акций Санкт-Петербургского учетного и ссудного банка - на 4,5%, Волжско-Камского коммерческого банка - на 6%, Центрального банка русского поземельного кредита - на 44,5% и т.д. Уменьшилась на несколько процентов также стоимость акций российских железных дорог³⁰.

К концу 1881 г. в Московской конторе оставалось векселей и других срочных бумаг на 7,7% больше, чем к концу предыдущего года, к концу 1882 г. и 1883 г. - соответственно на 25 и 11% больше. К концу 1882 г. в конторе резко (на 81%) возросло и количество непогашенных ссуд. Однако в денежном выражении это увеличение было не таким уж большим - 1,3 млн. руб., в то время как аналогичный показатель по векселям за этот же год составил 4,6 млн. рублей.

Для покрытия убытков российские фирмы нуждались в кредитах. Они учитывали большое количество векселей в Московской конторе Государственного банка. Как уже упоминалось, по просьбам купцов Государственный банк продлил максимальный срок учета векселя с 6 до 9 месяцев. Были отсрочены выплаты по кредитам некоторым обществам, в частности, Обществу Коломенского машиностроительного завода был продлен кредит в размере 47,5 тыс. руб.³¹

Кризис 1882 г. не был затяжным - уже в 1884 г. ситуация нормализовалась, и суммы, выдаваемые из Московской конторы по учетно-ссудным операциям, значительно уменьшились.

В 1884 г. были введены соло-векселя для землевладельцев (векселя с одной подписью векселедателя) для поддержки русского хлебного производства, ослабленного плохими урожаями минувших лет. В урожайный 1884 г. соло-векселя призваны были поддержать крупных сельских хозяев (напомним, что согласно уставу 1860 г. Государственный банк принимал только торговые векселя).

Однако в Московской конторе Государственного банка операции с соло-векселями не получили большого развития. Только в 1892 г. дворянам-землевладельцам было открыто два таких кредита на мизерную сумму 1 тыс. руб.³² Да и впоследствии кредитов землевладельцам в Московской конторе предоставлялось крайне мало, а их средний размер составлял от 1 до 3 тыс. рублей. Они открывались в форме специальных текущих счетов под имения в Московской губернии, заложенные в Московском земельном и Государственном Дворянском банках.

В 1884 г. экономический кризис был преодолен, урожайный год вызвал приток денежных средств, и ситуация на московском денежном рынке нормализовалась. Доступным стал частный дисконт. Акционерные коммерческие банки, обладавшие достаточными ресурсами для ведения учетно-ссудных операций, успешно соперничали с Московской конторой за привлечение вкладов. В результате объем операций по учету векселей и других срочных бумаг в конторе сократился по сравнению с предшествующими годами. К концу 1884 г. в Московской конторе находилось учтенных, переучтенных векселей и других срочных бумаг на 26% меньше, чем к концу предшествующего года (на 18,9 и 25,4 млн. руб. соответственно). Чтобы увеличить вексельный портфель, Государственный банк понизил размер учетного процента. Дисконт Государственного банка, с конца 1876 г. державшийся на уровне 6% для 3-6-месячных векселей, с 12 декабря 1885 г. был снижен до 5%.

Начиная с 1886 г. объемы учетно-ссудных операций в Московской конторе вновь стали возрастать. В стране начался новый этап экономического роста, характеризовавшийся расширением текстильного производства, а с 1887 г. - также ростом тяжелой промышленности. Российские, в том числе московские, фирмы обращались к Государственному банку с просьбами о продлении старых и открытии новых кредитов. В соответствии с общей стратегией Государственного банка того времени они выдавались для сохранения текущей ликвидности фирм. Но, поскольку цель кредита не оговаривалась, полученные деньги могли использоваться как для расширения производства, так и для развития внутренней торговли или экспортных операций. Увеличению спроса на кредиты Государственного банка способствовало Высочайше утвержденное мнение Государственного совета от 2 июня 1887 г., разрешившее пользоваться формой специального текущего счета (открывавшегося на 9 месяцев с последующей пролонгацией) торгово-промышленным фирмам³³, а не только банкам и железнодорожным компаниям, как было прежде. Крупные московские фирмы воспользовались этими преимуществами, и уже в 1887 г. многие из них получили возможность кредитоваться по специальному текущему счету под векселя. Этим правом воспользовались торговый дом "Bогау и Ко", Товарищество Никольской мануфактуры "Саввы Морозова сын и Ко", торговый дом "Петра Боткина сыновья" и др.³⁴.

В 1887 г. Московская контора открыла кредитные линии многим известным фирмам, объемы предоставляемых им средств постоянно возрастали. Так, в 1892 г. специальный текущий счет под векселя Товариществу Никольской мануфактуры был увеличен до 3 млн. рублей. Как гласила лаконичная резолюция членов Учетно-ссудного комитета Московской конторы, эта фирма - "самая солидная мануфактура и кредит более чем заслуживает"³⁵.

Кредитные операции Московской конторы Государственного банка в 1882-1892 годах³⁶

Как и векселя, специальные текущие счета должны были прежде всего поддерживать текущую платежеспособность фирм: они обеспечивали своевременное осуществление платежей и погашение долгов. Однако эти суммы могли использоваться также на иные цели, в том числе для расширения и оснащения производства. Резкое увеличение объемов средств на таких счетах с 1886 г. объясняется удобством их использования.

Из приведенных в таблице данных видно, что специальные текущие счета на короткий период (1886-1889 гг.) стали основной формой кредитования в конторе.

К концу 1887 г. в Московской конторе оставалось учтенных и переучтенных векселей и других срочных бумаг в 2,4 раза больше, чем в предшествующем году (25,3 млн. руб. против 10,5 млн. руб.). В урожайном 1888 г. отмечалось оживление производства практически во всех отраслях, и объемы учетно-ссудных операций еще больше увеличились. Они начали уменьшаться в 1889-1890 гг., когда спрос на кредиты Государственного банка упал, и вновь возросли в кризисном 1891 году.

Этот год министр финансов С.Ю. Витте назвал "страшным голодным годом", самым неурожайным годом в России за вторую половину прошлого столетия³⁷. В конце 1891 г. по сравнению с концом предшествующего года в Московской конторе находилось учтенных и переучтенных векселей и других срочных бумаг больше на 42% (20,2 млн. руб. против 14,2 млн. руб.). В сложных экономических условиях Государственный банк вновь стал для торговцев и промышленников "якорем спасения".

Вексельный учет, который вновь стал преобладающей формой кредитования, по своим объемам в 1892 г. был невелик даже по сравнению с показателями начала 1880-х годов. В первую очередь это было связано с сокращением Московской конторой объемов кредитования в период готовящейся денежной реформы. Другим важным фактором сокращения вексельного кредитования стала большая задолженность фирм по векселям в предыдущем году.

1892 г. стал переломным не только для системы Министерства финансов, но и для страны в целом. Бурный экономический рост, подготовка денежной реформы и реформы устава Государственного банка свидетельствовали о наступлении новой эпохи.

Прошедшие тридцать лет были для Московской конторы временем не только количественного, но и качественного развития операций, прежде всего кредитных, объемы которых с 1861 по 1892 г. выросли более чем вдвое - с 13,4 до 30,8 млн. рублей. Основной формой оставался вексельный учет, используемый преимущественно крупными заемщиками - текстильными и торговыми фирмами. Специальные текущие счета были преобладающей формой кредитования акционерных коммерческих банков. К кредитованию в Московской конторе Государственного банка российские фирмы прибегали прежде всего для укрепления своей текущей платежеспособности, получая относительно дешевые кредиты в период кризисов.

Такая политика, как убедительно показал И.Ф. Гиндин, характерна для всей системы Государственного банка рассматриваемого периода. Поддержка "определенных, но в общем узких капиталистических групп" была одной из форм государственного вмешательства в экономику: она облегчала крупным фирмам борьбу с конкурентами³⁸. Московская контора Государственного банка развивала свои кредитные операции в том же русле, обеспечивая ресурсами прежде всего наиболее крупные фирмы в сферах торговли и текстильной промышленности. Таким образом, деятельность Московской конторы способствовала процветанию этих наиболее развитых отраслей экономики Центрального промышленного района.

А.В. Бугров, к. и. н.

² В данной статье рассматривается лишь кредитование торгово-промышленных фирм. Кредитование Московской конторой банков - отдельная тема, заслуживающая самостоятельного очерка.

³ См.: Бугров А.В. Первые банки в Москве: 1754-1860 гг. М., 2007. С. 108.

⁴ См.: Гиндин И.Ф. Банки и экономическая политика в России (XIX - нач. XX в.). Избранное. Очерки типологии русских банков. М., 1997. С. 311-312.

⁵ Данные по Государственному банку взяты из Отчета Государственного банка за 1916 г. (СПб., 1917. С. 50-51), а по Московской конторе - из опубликованных отчетов Государственного банка и архивных материалов по Московской конторе (ф. 450 ЦИАМ).

⁶ Центральный исторический архив Москвы (далее - ЦИАМ), ф. 450 (Московская контора Государственного банка), оп. 9, д. 42, л. 1-10.

⁷ Центральный исторический архив Москвы (далее - ЦИАМ), ф. 450 (Московская контора Государственного банка), оп. 6, д. 9, 10.

⁸ Там же, оп. 1, д. 24, л. 55.

⁹ Там же, л. 62.

¹⁰ Там же, оп. 9, д. 42, л. 9 об. - 10.

¹¹ Там же, оп. 11, д. 4, л. 53.

¹² См.: Российский государственный исторический архив (далее - РГИА), ф. 588, оп. 2, д. 362.

¹³ РГИА, ф. 587, оп. 56, д. 566, л. 23-23 об.

¹⁴ Отчет Государственного банка, его контор и отделений за 1890 г. СПб., 1891. С. 29.

¹⁵ Государственный банк: данные по конторам и отделениям за 1901-1910 гг. / Ред. Е.Н. Сланский. СПб., 1912. С. XVII.

¹⁶ Московский купец. Заметка о Московской конторе банка (письмо к редактору) // Акционер. 1863. 12 января. С. 7-8.

¹⁷ Новые правительственные меры для содействия внутренней торговле и промышленности. М., 1861. С. 2.

¹⁸ Там же. С. 2-3.

¹⁹ ЦИАМ, ф. 450, оп. 8, д. 10, 11, 20, 27, 28, 57.

²⁰ ЦИАМ, ф. 450, оп. 8, д. 20, л. 97.

²¹ Там же, л. 97.

²² Там же, д. 32, л. 1, 3.

²³ Там же, л. 3.

²⁴ Там же, оп. 1, д. 4, л. 226.

²⁵ Бернацкий М.В. Русский Государственный банк как учреждение эмиссионное. СПб., 1912. С. 33.

²⁶ РГИА, ф. 583, оп. 4, д. 271, л. 292-295.

²⁷ Яковлев А.Ф. Экономические кризисы в России. М., 1955. С. 104.

²⁸ Безобразов В.П. Народное хозяйство России. Ч. 1. СПб., 1882. С. 276.

²⁹ Там же. С. 289.

³⁰ Подсчеты сделаны на основании результатов торгов на столичных биржах, опубликованных в газете -Московские ведомости- за 1882 год.

³¹ ЦИАМ, ф. 450, оп. 1, д. 23, л. 791.

³² Статистические данные по операциям Государственного банка и сберегательных касс за 1860-1893 гг. СПб., 1893. С. 54.

³³ Полное собрание законов Российской империи. Собрание III. Т. 7. СПб., 1889. С. 264.

³⁴ ЦИАМ, ф. 450, оп. 8, д. 10, л. 5.; там же, д. 14, л. 21-22 об.; там же, д. 20, л. 8.

³⁵ ЦИАМ, ф. 450, оп. 8, д. 14, л. 34.

³⁶ Таблица составлена на основании данных, извлеченных из годовых отчетов Государственного банка за это время.

³⁷ Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 1. М., 1960. С. 363.

³⁸ См.: Гиндин И.Ф. Государственный банк и экономическая политика царского правительства (1861-1892 гг.). М., 1960. С. 398-399.