Е.И. ЛАМАНСКИЙ И ГОСУДАРСТВЕННЫЙ БАНК (часть II)

Государственный банк приступил к осуществлению кредитных операций 1 августа 1860 г. через месяц после введения вкладной операции, и уже в первые годы существования банка выданные им кредиты достигли значительных объемов. Даже несмотря на поправки по лажу, составлявшему в 1860-е годы в среднем 15% (коэффициент инфляции), объемы учетных и ссудных операций по системе Государственного банка выглядели весьма внушительно. Так, уже в 1860 г. выдачи по учету и ссудам составили 84,4 млн. руб. (в Коммерческом банке в 1855-1858 гг. они были в среднем почти вчетверо меньше 22,5 млн. руб.).

В год назначения Е.И. Ламанского Управляющим Государственным банком (1867 г.) годовые выдачи достигли 214 млн. руб., в середине 1870-х годов они увеличились более чем втрое (в 1876 г. их объем был максимальным 701,5 млн. руб.), а в 1881 г. закрепились на отметке 503,4 млн. рублей. Таким образом, за первые 20 лет работы Государственного банка, основная часть которых пришлась на управление Ламанского, объем кредитных операций увеличился в 6 раз (в Коммерческом банке за 20 лет с 1838 по 1858 г. объемы кредитов возросли всего в 2 раза с 13,21 до 28,99 млн. руб.).

Столь значительный рост объемов кредитных операций Государственного банка нельзя объяснить только динамичным развитием промышленности и торговли в 1860-1870-е годы. Их развитие было бы невозможным без проводимой государством целенаправленной кредитной политики. В Государственным банке в период управления Е.И. Ламанского принимались все меры для оживления торговых оборотов (именно такая цель ставилась перед банком в уставе 1860 г.). Ламанский был активным сторонником развития вексельного обращения. Он считал, что развитию хозяйства способствует прежде всего расширение кредитных операций, а не искусственные меры по ограничению конкуренции, такие как регулирование пошлин (2).

Политика же Коммерческого банка в течение десятилетий фактически была направлена на ограничение кредитования. По высказыванию Е.Ф. Канкрина (1825 г.), вклады Коммерческого банка  источник для предоставления им кредитов были праздными суммами. Показательно, что лимиты учета в Коммерческом банке определялись положением клиента в купеческой гильдии, а не его действительными оборотами, что зачастую приводило к злоупотреблениям (большие объемы протестов векселей, фиктивные записи в купечество приказчиков для получения большей суммы из банка и т.д.).

Будучи учреждением краткосрочного коммерческого кредита, Государственный банк кредитовал только крупные и известные фирмы  на срок до 6 месяцев, с возможной пролонгацией по векселям до 9 месяцев. Основной формой кредитования в 1860-1881 гг. был учет векселей, в разные годы составлявший от 50 до 75% всего объема годовых выдач по учету и ссудам. Товарный характер учитываемых в банке векселей способствовал не только поддержанию текущей платежеспособности участников вексельной сделки, но и развитию производства и торговли. Однако выдаваемые краткосрочные кредиты стимулировали в основном предприятия легкой промышленности и торговые фирмы, где капитал оборачивался значительно быстрее, чем в тяжелой промышленности. Это способствовало сохранению существовавшего в российской экономике того времени преобладания текстильного сектора.

Учет векселей преимущественно крупных фирм формировал высокую по сравнению с европейскими странами валюту векселя. В 1860-1879 гг. она составляла в среднем около 1900 руб. (3), в то время как, например, в Банке Франции в 1860 г. она была в 8 раз меньше (в пересчете на рубли 240 руб.)(4).

С 1872 г. в балансах Государственного банка отдельной графой выделяются специальные текущие счета  кредитные линии, открываемые главным образом акционерным коммерческим банкам и железным дорогам. В Коммерческом банке такие кредитные операции не осуществлялись, поскольку до 1860-х годов в стране фактически не было частных кредитных учреждений (за исключением небольших банков местного значения, таких как Анфилатовский в Вятской губернии или Медведниковский в Иркутске).

Е.И. Ламанский принимал непосредственное участие в обсуждении уставов создававшихся акционерных коммерческих банков. В период его управления Государственным банком последний оказывал частным банкам всемерное покровительство. Ради поддержки нового начинания главный банк империи в 1864 г. приобрел на 1 млн. руб. акций первого частного банка в России Петербургского частного коммерческого банка (это составляло 20% его акций первого выпуска), отказавшись при этом от причитавшихся ему дивидендов (5).

Уже в первые годы своего существования частные коммерческие банки получали в Государственном банке значительные кредиты. Так, крупнейшему в старой столице Московскому Купеческому банку в 1868 г. был выдан кредит под переучет и перезалог векселей в размере 1,5 млн. рублей (6). В начале 1869 г. Государственный банк добавил к этому кредиту еще 1 млн. руб., а в 1870 г. довел его до 5 млн. рублей (7). Сохранившиеся документы свидетельствуют, что в принятии решений о столь масштабном кредитовании роль Е.И. Ламанского была значительной, если не первостепенной. Так, в 1868 г. он лично ходатайствовал перед министром финансов М.Х. Рейтерном об увеличении кредита Московскому Купеческому банку до 2 млн. рублей (8).

О росте объемов кредитных операций Государственного банка свидетельствует увеличение выдач со специальных текущих счетов частных коммерческих банков, которые в середине 1870-х годов составили примерно половину всего объема кредитов (в 1876 г. 338,7 из 701,5 млн. руб., то есть 48%, а в 1881 г. 38%). Именно к этому времени были основаны и начали действовать все известные на начало ХХ в. акционерные коммерческие банки.

По инициативе Е.И. Ламанского помимо крупных кредитных учреждений Государственный банк начал кредитовать и появившиеся с 1865 г. мелкие сельские банки  ссудо-сберегательные товарищества, создававшиеся по большей части просвещенными помещиками. Как правило, эти кредиты были небольшими  в пределах нескольких тысяч рублей (9), но они были очень важны для поддержки товариществ. Возникавшие по частной инициативе сельские банки были для Евгения Ивановича ярким проявлением народной предприимчивости. Показательно, что после его ухода с поста Управляющего Государственным банком кредитование ссудо-сберегательных товариществ было прекращено до начала 1890-х годов.

Государственный банк сыграл значительную роль в кредитовании железнодорожного строительства. Эта область была знакома Е.И. Ламанскому еще с 1855 г., когда он участвовал в заседаниях правительственной комиссии по вопросу строительства железных дорог в империи частными компаниями. Тогда же Ламанский познакомился с видными деятелями железнодорожного строительства в России, включая будущего Управляющего Государственным банком А.Л. Штиглица. Как и последний, Ламанский стал акционером Главного общества российских железных дорог (10).

Планы по расширению железнодорожного строительства Е.И. Ламанский обсуждал с Ротшильдами во время своего пребывания в Лондоне в сентябре 1862 г., однако прийти к согласию по вопросу о сооружении так называемой южной линии (от Москвы до черноморских портов) им не удалось. Евгений Иванович писал об этом М.Х. Рейтерну: Эти господа желают эксплуатировать Россию; главная цель для них  получить концессию и продать ее в третьи и четвертые руки (11).

В опубликованной в 1866 г. брошюре Откуда взять капиталы для постройки железных дорог в России (12) Е.И. Ламанский изложил свою концепцию железнодорожного строительства. Он считал, что в этой сфере оптимальным для России было бы соединение капиталов  российского частного, российского государственного и инвестиционного западного, которое было бы выгодно как инвесторам, так и потребителям (13).

В письме М.Х. Рейтерну в качестве одной из мер государственной поддержки строительства железных дорог в России Е.И. Ламанский называет операции на срок (14). По-видимому, он имел в виду кредиты под залог железнодорожных бумаг. По уставу Государственного банка кредит под залог этих бумаг мог достигать 75-85% их биржевой цены, в то время как кредиты под акции остальных частных компаний и под товары выдавались в размере не более 50-60% их рыночной стоимости.

Значительные ссуды железнодорожным компаниям выдавались уже в первые годы деятельности Государственного банка. Так, в 1861-1864 гг. он выделил большие суммы Главному обществу российских железных дорог в счет 28 млн. руб., назначенных... в воспособление обществу от правительства (15).

В 1864 и 1866 гг. под эгидой Государственного банка было выпущено два внутренних займа с выигрышами, основная часть выручки от распространения которых была использована для строительства железных дорог, связавших центр и юг Российской империи. В докладе М.Х. Рейтерна Александру II от 11 февраля 1866 г. цель первого внутреннего займа определялась как расширение операций Государственного банка на пользу торговли и промышленности, а также как воспособление деятельного сооружения важнейшей для государства линии железных дорог между Москвой и Черным морем (16). Не исключено, что на положения доклада повлияли концепция Е.И. Ламанского и те энергичные меры в данном направлении, которые уже принимал Государственный банк.

Идея соединения займа и лотереи была заимствована из австрийского опыта, а также из плана А.Г. Кушелева-Безбородко, представленного в 1850 г. Николаю I и отвергнутого им (17). Несмотря на внутренний характер займа и известный ажиотаж, связанный с подпиской на билеты, полностью всю сумму займов в России собрать не удалось и значительная часть облигаций распространялась в Германии через банкирский дом Мендельсона (18).

Выручка по первому займу составила 99 млн. руб., из них 24,5 млн. руб. (четверть всех поступлений) было выделено Государственным банком в форме целевой ссуды Казначейству на железнодорожное строительство. Выручка от второго выигрышного займа была полностью передана банку в счет уплаты ему долга Государственного казначейства, образовавшегося в первой половине 1860-х годов из-за выдачи крупных авансов железнодорожным компаниям. На эти средства, составившие 123,5 млн. руб., была построена сеть дорог на юге Российской империи, связавших хлебные районы с центром страны и Одесским портом.

Для содействия к усилению открытых уже для движения железных дорог и сооружению строящихся линий в 1880 г. был заключен очередной заем, облигации которого (всего на 150 млн. руб.) распространялись в России, Германии и во Франции. Он известен под названием 4-процентного консолидированного займа российских железных дорог, который выпускался для покрытия издержек 18 железнодорожных компаний, в том числе связанных с уплатой процентов по их ценным бумагам (по облигациям, как правило, выплачивалось от 4 до 5%). Показательно, что и этот заем был заключен под эгидой Государственного банка, а на его облигациях помещалось факсимиле подписи Е.И. Ламанского.

В учетно-ссудной политике Государственного банка важным вопросом оставалась цена кредитных ресурсов. В отличие от Коммерческого банка, где процентная ставка по кредитам утверждалась министром финансов, в Государственном банке этот вопрос решался его Правлением. Если в первые годы деятельности банка норма процента была соизмерима с таковой в Коммерческом банке (в среднем 7%), то с 1874 г. она стабильно держалась на уровне 6%. К этому времени норма процента по кредитам стала единой для всей системы Государственного банка, без различий в зависимости от региона (в 1861 г., например, ставка по процентам в Москве составляла 9%, а в Петербурге  7%). Эта мера свидетельствовала о стабильности кредитной политики Государственного банка, в то время как частные банки могли резко повысить норму процента в случае денежных затруднений, вызванных колебаниями конъюнктуры рынка.

По меркам центральных банков европейских стран 6%  довольно высокая норма (во Франции она составляла в среднем 3%, в Англии  около 4%, в Германии  порядка 5%). Это объяснялось спецификой формирования в России кредитных ресурсов. Европейские центральные банки были эмиссионными институтами, а Государственный банк функционировал как депозитный вплоть до денежной реформы С.Ю. Витте 1895-1897 годов. Соответственно его кредитные ресурсы формировались за счет вкладов. В 1860-1870-е годы преобладали частные вклады и текущие счета, которые привлекались в банк высокими процентными нормами. Так, по текущим счетам с 1864 г. банк платил 3% годовых, а по 5-летним вкладам  4% годовых. В этих условиях, особенно если учитывать значительные затраты Государственного банка на развитие своих учреждений в провинции, норма учетно-ссудного процента не могла быть низкой.

На начало 1881 г. вклады и текущие счета Государственного банка составляли более 313 млн. рублей. Из них коммерческий пассив, то есть вклады и текущие счета частных лиц и фирм, составлял более 223 млн. руб., или 71%. Эта сумма почти полностью покрывала затраты банка по учетно-ссудным операциям (225 млн. руб.). Такое соотношение, судя по балансам банка, соблюдалось практически все время пребывания Е.И. Ламанского на посту Управляющего Государственным банком. При относительно небольшой доле средств казны (к 1881 г. она составляла около 28% от всей суммы вкладов и текущих счетов) объемы учетно-ссудных операций Государственного банка зависели в основном от коммерческого пассива. Это не только повышало стоимость кредитов, но и объясняло активную деятельность банка по развитию своих учреждений в провинции.

Именно на последние возлагалась задача пополнения коммерческого пассива, прежде всего наиболее стабильной его части  вкладов. Если в 1863 г. (год принятия указа об открытии отделений Государственного банка) провинция давала не более 11% всех вкладов, то в 1870 г.  уже 42% (доли Петербурга и Москвы соответственно сокращались), а к 1881 г.  70% (19). Между тем в Коммерческом банке вклады концентрировались главным образом в Петербурге, небольшое их количество принимала также Одесская контора. Даже в Московской конторе Коммерческого банка не принимали вклады на срок и до востребования, что с современной точки зрения выглядит совершенно нелогичным.

Необходимо отметить, что Е.И. Ламанский не пожелал расширить круг операций банка за счет ипотечного кредитования, поэтому известное положение о соло-векселях было принято только после ухода Евгения Ивановича с поста Управляющего Государственным банком 24 января 1884 года. И даже почти десять лет спустя, в 1893 г., Ламанский, принимавший участие в работе комиссии о пересмотре устава Государственного банка, решительно выступал против соло-векселей (20).

Для Е.И. Ламанского наиболее продуктивным периодом его работы в Государственном банке были, пожалуй, 1870-е годы. В это время в России создавались акционерные коммерческие банки, шло строительство железных дорог, намечалось оздоровление финансовой системы. С конца 1860-х годов Государственный банк постепенно наращивал золотой запас: с начала 1867 г. по начало 1881 г. он увеличился почти в 4 раза (с 78,3 до 298,4 млн. руб.) (21), что служило гарантией твердого курса кредитного рубля.

Многие служащие Государственного банка считали время Е.И. Ламанского лучшим периодом в истории банка. Так, чиновник Государственного банка Ф.А. Юргенс писал про Ламанского: Обаятельное его обращение со своими подчиненными как будто с близкими друзьями способствовало тому, что служащие старались наилучшим образом исполнять предначертания выдающегося управляющего банком (22). Манера Евгения Ивановича выражать свои мысли запоминалась  он выражался кратко, но ясно и содержательно (23). Среди высшего звена банковских чиновников в этот период было немало ярких личностей. Например, И.В. Вернадский был не только автором интересных академических исследований по вопросам экономики, но и редактором двух известных журналов: Указателя политико-экономического (в 1857-1861 гг.) и Экономиста (в 1858-1864 гг.), в которых печатался и Ламанский. Н.С. Петлин, занимавший пост директора Государственного банка, был автором одного из лучших обзорных исследований по банку, опубликованного в 1892 году (24).

В этот период Государственный банк был более самостоятельным в рамках Министерства финансов, чем когда-либо еще в своей истории, главным образом за счет личности своего Управляющего. Публицист К.А. Скальковский в книге Наши государственные и общественные деятели писал о Е.И. Ламанском следующее: Е.И. Ламанский долго играл в русских финансах первенствующую роль распоряжаясь почти бесконтрольно кредитом, Казначейством (кредитные билеты), торговлей и промышленностью. Только вопросы о налогах были вне его компетенции, хотя и при обсуждении их он играл всегда роль в качестве выдающегося члена податной и тарифной комиссий (25).

О влиятельности Ламанского свидетельствует то, что его поддержкой хотели заручиться различные благотворительные общества и купцы. Он был награжден многими орденами, включая пожалованный в 1880 г. орден Св. Александра Невского, второй по значимости в Российской империи (26). Е.И. Ламанский имел широкий круг знакомств в петербургском обществе, в научных кругах и среди чиновников. Известно, что 11 марта 1871 г. он приглашал известного химика академика А.М. Бутлерова на совещание по вопросу о подделке банковских чеков, которое состоялось на казенной квартире Ламанского в здании Государственного банка (27). В 1870-е годы Евгений Иванович находился в дружеских отношениях с известным славянофилом И.С. Аксаковым (1823-1886), сыном писателя С.Т. Аксакова и директором Московского купеческого общества взаимного кредита (28).

Еще в юности Е.И. Ламанского считали поклонником системы Кобдена (29). В Англии это течение экономической мысли именовалось фритредерством, а в России часто называлось свободной торговлей (по дословному переводу этого термина). Фритредеры выступали за развитие частного предпринимательства, свободной конкуренции, минимальное вмешательство государства в экономику. В 1860-е годы фритредеры практиковали открытые обсуждения экономических проблем страны. Они велись на так называемых экономических обедах, которые устраивались с 1859 г. по образцу обедов Парижского экономического общества. Один из запомнившихся современникам экономических обедов в честь сторонника идеи свободной торговли бельгийского путешественника и экономиста де Молинари проходил в отеле Донона в Петербурге (30). В числе выступавших на этом обеде был и Евгений Иванович Ламанский.

Впоследствии он был участником многих других экономических обедов, на которых обсуждалась, в частности, проблема отмены тарифных ограничений. На одном из них, проходившем 18 марта 1865 г. под председательством А.И. Бутовского, Ламанский, выступавший за отмену протекционистских пошлин, столкнулся с сильными оппонентами, в числе которых был и промышленник из дворян А.П. Шипов, председатель Нижегородского ярмарочного биржевого комитета. В результате по этому вопросу был достигнут компромисс. Даже осуждаемый многими русскими купцами фритредерский тариф 1868 г. понижал пошлину далеко не на все товары, а только на те виды продукции, которые широко производились в России. Это заставляло монополистов отечественного текстиля работать в условиях высокой конкуренции, следить за качеством продукции и не повышать цены бесконтрольно, пользуясь своим положением. Новый тариф не довел до банкротства ни одну крупную текстильную фирму, зато сделал отечественный текстиль еще более конкурентоспособным на внутреннем рынке.

Пошлины на импортируемые машины и механизмы в 1868 г., напротив, были повышены, но не более чем на 25%. В результате отечественное машиностроение в 1870-х годах развивалось очень динамично. За период с 1873 по 1878 г. производство продукции в этой отрасли возросло почти вдвое (на 91%) (31).

Фритредерские воззрения Е.И. Ламанского в определенной мере были реакцией на засилье в царствование Николая I чиновников, взяточничество и казнокрадство и одновременно убыточность казенных предприятий. В этом отношении наиболее типичной была ситуация со строительством Николаевской железной дороги. Как писал Ламанский М.Х. Рейтерну (7 октября 1862 г.), опыт всех иностранных государств и в России показал, что частная промышленность в состоянии выстроить дороги с меньшими издержками (32). Николаевская дорога как промышленное предприятие, писал он, не обогащает страны а служит только к содержанию известного клана чиновников, состоящих на определенном жалованье (33).

В 1867 г. Евгений Иванович вплотную занялся вопросом передачи Николаевской железной дороги в частные руки. Для этой цели он хотел организовать компанию из российских и европейских коммерсантов с контрольным пакетом у русской стороны. Однако по этому вопросу он не нашел взаимопонимания с российскими предпринимателями. Евгений Иванович с грустью писал своему знакомому, известному купцу и банкиру Ф.В. Чижову: Совещание наше оставило во мне весьма грустное впечатление. Мы боимся еще общественных дел и не чувствуем своей силы, чтобы начать дело (34). Купцы почти в один голос отвечали, что нам это не по силам что мало капиталов и что лучше бы само правительство сделало призыв и выпустило акции. Одним словом,  писал Е.И. Ламанский,  подписали себе приговор оставаться детьми и бегать по чужим следам(35).

В результате Николаевская железная дорога в 1868 г. была передана Главному обществу российских железных дорог, где значительные позиции удерживал иностранный капитал. Когда в том же году откупщик-миллионер В.А. Кокорев хотел взять эту дорогу в аренду, ему было отказано в его просьбе.

Письмо Е.И. Ламанского Ф.В. Чижову (4 апреля 1867 г.), в котором затрагивался вопрос о будущем Николаевской железной дороги, показывает отличие позиции Евгения Ивановича от позиции его оппонентов, уповавших на всесильное государство, призванное опекать своих детей. Упоминая об отказе русских купцов от предложения о покупке Николаевской железной дороги, Ламанский пишет:

Действительно, русские торговые капиталы слишком обеспечены в своих выгодах, чтобы искать им новых каналов к производительному обращению. У нас еще нет той нужды, которая дает человеческому уму отвагу и изобретательность, которая заставляет идти постоянно вперед и поселяет гражданское мужество и чувство независимости... Мы не умеем еще сами продавать своих продуктов... На это могут быть способны только будущее молодое поколение и средние и мелкие капиталы, которых надо призвать к свободному проявлению своих сил (36).

Е.И. Ламанский возглавлял Государственный банк до 1881 года. После резкого понижения курса рубля на мировом рынке попытка Ламанского поддержать курс путем продажи части золотых резервов не увенчалась успехом  российские и европейские дельцы стали в больших количествах скупать золото и перепродавать его по завышенным ценам. Причиной этого являлся характер акционерных коммерческих банков, которые были основными участниками биржевых торгов. Как вспоминал Евгений Иванович, основанные в Петербурге частные банки с течением времени приняли характер иностранных банков и контор на акциях, за исключением лишь Волжско-Камского банка, который являлся исключительно русским кредитным учреждением. По его мнению, коммерсанты поступили в этот сложный для России год непатриотично. Тем временем чиновники упрекали Ламанского в том, что он не умеет продавать золото, говорили о его злоупотреблениях (связанных главным образом с участием в акционерных компаниях).

Правление Александра III началось с откровенно консервативного политического курса, в который не вписывалась фигура либерала Ламанского. Приказом императора по Министерству финансов от 31 июля 1881 г. Е.И. Ламанский был уволен с поста Управляющего Государственным банком. Его кресло занял А.В. Цимсен, известный как послушный и исполнительный чиновник Министерства финансов.

После выхода в отставку в 1882 г. Е.И. Ламанский более не занимал государственных постов. Он сосредоточился на работе Волжско-Камского коммерческого банка, но находил время и для других организаций и акционерных обществ. Евгений Иванович участвовал в работе Петербургской городской думы, Петергофского уездного земства; три года был председателем III Отделения Вольного экономического общества. Е.И. Ламанского нередко приглашали читать лекции  в научных кругах его знали не только как экономиста, но и как географа. В 1880-е годы он занимался вопросами банковской системы, денежного обращения и кредита в Италии, а также собирал материалы по истории, культуре и экономике Индии (37). Одновременно Ламанский оставался акционером ряда банков, Березовского золотопромышленного общества и некоторых других акционерных обществ (38).

В 1901 г. Ламанский в последний раз посетил столь любимый им Париж, где среди прочего находил время интересоваться экономическими вопросами. Он пристально следил за экономическими достижениями и неудачами европейских стран. В качестве образца для подражания Евгений Иванович нередко указывал на германский Рейхсбанк, который, как он считал, был близок к модели банка, предложенной им русскому правительству в 1859 году (39).

В петербургском обществе Е.И. Ламанский имел репутацию чрезвычайно интересного собеседника. Он умел не только доходчиво объяснить свою точку зрения, но и спокойно и тактично выслушать различные мнения. В числе тех, кто обращался к нему за советом, был и бывший чиновник Государственного банка Ф.А. Юргенс, написавший впоследствии, что Евгений Иванович выделялся вообще симпатичным обращением (40). Ламанский делился с ним своими мыслями о государственной банковской политике, в частности, обращал его внимание на чрезмерное развитие в Государственном банке предоставления промышленных ссуд, которое грозило подорвать его ликвидность и свести на нет достижения денежной реформы 1895-1897 годов. Он считал, что Государственный банк не должен выдавать промышленные ссуды, что нужны промышленные банки, как за границей (41).

Е.И. Ламанский умер 31 января 1902 года. Его похоронили 3 февраля на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. От Государственного банка на его могилу возложили золотой венок (42), что для того времени было проявлением большого уважения к заслугам усопшего. Почти все крупные столичные газеты сообщили о кончине известного финансиста, пользовавшегося большим значением в правящих сферах и огромной популярностью в обществе (43). Газетные заметки о смерти Е.И. Ламанского, как правило, были краткими и противоречивыми, не отражали многогранности его личности. Многим он запомнился крылатой фразой ?Мы еще не дозрели?, брошенной им на одном из публичных диспутов конца 1850-х годов. На страницах Нового времени А.С. Суворин вспоминал: Я не раз слышал его речи и в [городской] думе, и на лицейских юбилейных обедах 19 октября, и всегда речи эти производили впечатление, выделялись среди прочих речей. В них чувствовались самобытный ум и сильный характер (44). Автор некролога, помещенного в журнале Народное хозяйство, описал Е.И. Ламанского как человека большого ума, который обладал редкими для непрофессионального ученого специальными познаниями, как крупную личность, формировавшую вокруг себя среду единомышленников: Ламанский являлся душой всей нашей банковой политики, как она определилась в [18]60-70-е годы. Таким образом, история ему поставит и хорошее, и дурное этой политики в актив и пассив его деятельности (45).

В 1903 г. была опубликована небольшая книжка о Е.И. Ламанском, написанная хорошо знавшим его Ф.А. Юргенсом (особенно много они общались в последние годы жизни Ламанского). Хотя отдельные ее фразы напоминают по стилю цитировавшийся выше некролог в Народном хозяйстве, автор безоговорочно признает Е.И. Ламанского выдающимся деятелем: Ламанский выделялся по широте и глубине мыслей и представлял наиболее яркий тип характера великой преобразовательной эпохи 1860-х годов.