240 лет со дня рождения Е.Ф. Канкрина

«Из петербургских жителей многие, конечно, встречались на прогулках по Невскому проспекту, около 4-х часов, с высоким мужчиною пожилых лет, ходившим в теплую погоду в форменном сюртуке, а когда бывало холодно – в серой шинели, которую он обыкновенно надевал в оба рукава. Худощавое, бледное лицо его свидетельствовало об изнурительных трудах, ежедневно его обременявших, а проницательные голубые глаза заставляли каждого догадываться о необыкновенном уме его. Не останавливаясь почти ни с кем, он прогуливался медленно, один, мало заботясь о том, какое впечатление производила наружность его на проходящих. Нельзя было не заметить по лицу его, что он и во время прогулок любил обдумывать то, что занимало его в кабинете... Таким представлялся нам граф Е.Ф. Канкрин». (П.А. Плетнев, 1846.)

1. Ранние годы

Один из талантливейших финансистов России и Европы, Георг Людвиг Канкрин родился 240 лет тому назад, 27 ноября 1774 г., в немецком городе Ганау. Любопытно, что почти во всех старых книгах датой рождения Канкрина значится 26 ноября, поскольку он именно в этот день – своих именин – привык отмечать оба праздника.

Отец будущего русского графа – малоимущий горный инженер Франц Людвиг Канкрин (1738–1816) служил на Гессен-Кассельского ландграфа, заведуя горными и соляными промыслами, а также монетным делом. В 1773 г. Франц Людвиг опубликовал плод долгих своих трудов – 9-томное сочинение, которое впоследствии еще полвека пользовалось успехом по всей Европе. (В т.ч. главный горный инженер короля Франции М. Блавье перевел этот опус на родной язык в 1825 г.)

На русский книгу перевели по велению государыни Екатерины II в 1785 г. под заголовком «Первые основания искусства горных и соляных производств». К тому времени Канкрин уже почти год состоял коллежским советником в России, перебравшись в нашу страну 3 мая 1784 г. Во Франце Людвиге видели «человека, исполненного обширных по соляной части знаний», поэтому карьера его продвигалась по горной службе и была связана почти исключительно с соляными промыслами.

В 1800 г. Канкрин получил «в дирекцию» Старорусский солеваренный завод, которым управлял до 1812 г. В помощники по управлению заводским хозяйством Канкрин привлек сына, который проживал в России с 1797 г. под именем Егора Францевича.

Е.Ф. Канкрин получил образование в Гессенском и Марбургском университете. Глубокие знания молодого человека плюс опыт, приобретенный в горной промышленности, были замечены Министерством внутренних дел, и уже в 1804 г. Егор Францевич, покинувший к тому времени Старую Руссу и родителя, с которым не сошелся характером, направляется в составе Экспедиции государственной экономии для изучения ломки Илецкой соли в Оренбургской губернии. Постепенно с разными поручениями он объезжает немало других хозяйственных объектов, лучше и лучше узнавая Россию.

В 1810 г. случай знакомит Канкрина с военным министром Михаилом Богдановичем Барклаем-де-Толли (1761–1818). Молодой и никому не известный экономист делится с де-Толли своими соображениями по поводу возможной войны с Наполеоном. Егор Францевич, изучив обширный материал, пришел к убеждению, что Россия в будущем столкновении с Францией нуждается в «кунктаторском походе», т.е. спланированном отступлении с заманиванием противника вглубь страны по определенному маршруту. Де-Толли понравилась сообразительность собеседника, отчего министр доверил Канкрину составить проект «О средствах продовольствия больших армий». Готовый проект произвел впечатление и на министра, и на государя, так что в феврале 1811 г. Е.Ф. Канкрина пожаловали чином действительного статского советника, назначив помощником к генерал-провиантмейстеру военного министерства. В Отечественную войну Канкрин исполняет обязанности генерал-интенданта 1-й Западной армии, а с апреля 1813 г. назначен генерал-интендантом всей действующей армии.

Уже тогда у Егора Францевича находятся завистники, активно критикующие его действия; особенно старался граф Армфельд, составивший особое «предложение» Александру I, настраивая императора против Канкрина. Понятно, что без ошибок на войне не обходится. Насколько серьезны были ошибки Канкрина, судить не нам. Стоит только держать в памяти мнение современников об Армфельде: «Война, в обширном смысле этого слова, была ему незнакома». Вряд ли такой человек мог критиковать деятельность Е.Ф. Канкрина справедливо. Зато М.М. Муромцев свидетельствует о противном: «Не было во всю кампанию потери ни одного вагона, армия была сыта. Этим мы обязаны генерал-интенданту Канкрину, показавшему свое искусство расположением магазинов» (1890).

О том же сообщает и знаменитый генерал Алексей Петрович Ермолов  (1777–1861), бывший в Отечественную войну начальником штаба 1-й армии, замечая: «Благоразумны были распоряжения генерал-интенданта Канкрина». И даже прославленный М.И. Кутузов постоянно обращался к Канкрину за советом, причем не только по хозяйственным вопросам. Михаил Илларионович понимал, что война ведется не одними штыками, но и ресурсами, отчего сверял свои тактические планы с планами Канкрина, построенными из соображений наилучшего снабжения войск.

Завершенная в 1826 г. Государственным контролем ревизия книг и отчетов полевого Интендантского управления за период 1812–1817 гг. показала, что Е.Ф. Канкрин, обеспечивая полноценное снабжение солдат, сумел сэкономить за годы войны фантастическую цифру в 23.867.208 руб. 88 коп., а кроме того, сумел урезать требования иностранных держав-кредиторов на 81.631.771 руб. 67 коп. То есть без Канкрина наполеоновские войны обошлись бы нашему народу на 100 млн. руб. дороже!

Многие ли современные финансисты способны похвастать, что сэкономили для бюджета 100 миллионов? Нет, а ведь сегодня это не столь фантастическая сумма, как 200 лет назад.

Позже Егор Францевич переосмыслит приобретенный опыт, отразив его в книге «О военной экономии во время войны и мира и в отношении к военным операциям» (1820–1821). О назначении книги Канкрин сказал: «Цель оной есть та, чтобы приготовить людей для интендантской части и обратить внимание самих военных на связи хозяйственных распоряжений с самыми военными предприятиями». Хотя труд этот, написанный на немецком языке, и был издан в 1823 г. без подписи автора, имя сочинителя быстро стало известно и обрело уважение по всей Европе.

Накануне, в 1818 г., обретающий славу экономист составляет для Александра I по личному распоряжению государя записку об освобождении крепостных крестьян «Розыскание о происхождении и отмене крепостного права или зависимости земледельцев, в особенности в России». Предложенная программа позволяла не просто отпустить крестьян в 1850 г., но и при том обеспечить более прочное их положение, чего не удалось в ходе реформы 1861 г.

Сам Канкрин по поводу этого проекта скажет: «Фарисей благодарит Бога за то, что у него больше, чем у других, и успокаивается на этом, но у меня сердце обливается кровью: все еще существуют рабы, крепостные, ирландские крестьяне, английские фабричные рабочие и пролетарии более или менее везде. Я сделал, что мог...»

2. На посту министра финансов

В 1823 г. Егора Францевича назначают министром финансов, и он принимается расхлебывать «Гурьевскую кашу», как называли состояние российской кредитно-финансовой системы после его предшественника Д.А. Гурьева. Уже через год бюджетный дефицит был устранен, однако деятельность Канкрина подверглась огульной критике: утопил Россию в долгах, пошатнул курс рубля, обокрал все сословия. Правды в этих словах нет. Новому министру удалось извлечь выгоду из курсовой разницы при внешнеторговых сделках России, предотвратить финансовый кризис, избежать ненужных кредитов, ежегодно сокращать бюджетный дефицит, провести полезную денежную реформу.

Чтобы стабилизировать русские финансы, Канкрин решительно остановил выпуск новых ассигнаций, заморозив инфляцию. С 1 января 1824 г. и до начала 1843 г. количество ассигнаций в обращении ни разу не менялось, оставаясь в пределах суммы 595,8 млн. руб. Это позволило приступить к приведению в порядок монетной системы, для чего понадобилось «переложить все доходы и обязательства государства на серебро» на основании указа от 1 июня 1830 г. об установлении серебряного рубля государственной платежной монетой.

В своей деятельности граф руководствовался программой, которую сам же продумал и научно обосновал. Эта программа, в обобщенном виде, включала в себя, помимо прочего, следующие пункты:

• «Изворачиваться естественными доходами государства, а потому избегать новых займов, особливо заграничных, а еще более гибельнейшего умножения массы ассигнаций и новых налогов; сохранять тщательно государственный кредит, но без излишних пожертвований.
• Делать всевозможные облегчения в повинностях, улучшить существующие источники доходов и приостановить упадок других.
• Усилить всеми способами внутреннюю и внешнюю торговлю, фабрики и все вообще ветви народной производительности, по колику сие последнее зависит от министерства финансов
• Дать поступающим суммам скорейшее движение, отвратить излишние их накопления и ввести твердую систему ассигновок из казенных палат, для выигрыша того времени, в которое суммы находятся праздно в пересылках.
• Улучшить положение и управление казенных крестьян; расселить исподволь великое число малоземельных; исправить самое у них хлебопашество и распространить разные между ними промыслы.
• Поставить на лучшую ногу важные части: горную и лесную, улучшить солдатские сукна и пр.».

Единственным крупным ущербом бюджету – ущербом обдуманным и намеренным – со стороны Канкрина был отказ о введения акциза на питейные изделия. Министр пришел к убеждению, что введение акциза заставило бы большинство помещиков «искать главного дохода в шинкарстве», а это противоречило убеждениям графа о необходимости бороться за трезвенность народа («не более одной чарки в день»).

Главное достижение министра – феноменальное доверие к его политике со стороны национальных деловых кругов и иностранных государств. Канкрину удавалось отвлечь их внимание от многих проблем в русских финансах (проблем не может не быть), внушая уверенность в стабильности, исполнении обязательств, готовности реализовывать заявленные проекты. Слову Канкрина доверяли многие, что повышало экономическую активность страны и предотвращало паники.

Канкрин был последовательным протекционистом, т.е. защитником русской промышленности: «Независимое обеспеченное существование есть главная цель народа – и этой цели должно служить народное богатство». Свободную торговлю (фритредерство) он видел разорительной, опасаясь превратить страну в придаток богатых торговых держав, в особенности Англии. Вместе с тем Канкрин благоразумно предупреждал, что барьер из высоких таможенных пошлин не является настоящей защитой, но только еще одной помехой для российского производителя. Настоящая защита – это забота государства о развитии промышленности.

3. Промышленная революция в России

Именно при Е.Ф. Канкрине начинается промышленный переворот в нашей стране, т.е. активное изобретательство и широкое внедрение техники в производство. При непосредственном содействии министра учреждается Мануфактурный совет, основываются Технологический институт и сеть промышленных школ, организуются промышленные выставки в Москве и Петербурге, издаются «Коммерческая газета» и «Мануфактурный журнал» для заводчиков и фабрикантов, происходит переоснащение новейшим оборудованием суконных, прядильных, ткацких, ситцевых и шелковых фабрик.

Открытия и изобретения эпохи промышленного переворота в России

Не стоит понимать эту таблицу как перечень личных достижений Канкрина. Однако его вклад очевиден. Он как экономист поднял и поддержал волну промышленной революции. А революция уже сама по себе, активизировав механизм научно-технического мультипликатора, начала побуждать умы к поиску, рационализаторству, изобретательству, тем самым подстегивая открытия и новации.

Интересно, что на эти годы приходится начало железнодорожного строительства в Российской империи, однако сам Канкрин относился к противникам поездов. Впрочем, у разных противников строительства железных дорог разнились и причины. Скажем, глава путейского ведомства (!) К.Ф. Толь противился прогрессу по «идейным» соображениям, а в действительности – из-за косности и страха перед новой работой, которая бы убавила ему свободного времени и обнажила его некомпетентность.

Иное дело Канкрин. Он имел объективные причины возражать против железнодорожного строительства. Прежде всего, оно поглотило бы слишком много средств, которые можно с пользой употребить на нужды промышленности. Далее, поезда повысят мобильность населения, отрывая людей от производства и земли. Однако Егор Францевич сумел перешагнуть через свое мнение в интересах государства, заключив, что долгосрочное инвестирование в индустриализацию необходимо стране в виду двух обстоятельств:

(а) строительство путей и паровозов притягивает средства из области биржевых спекуляций в реальный сектор («постройка их поглощает крупные капиталы, чрезмерное накопление которых может оказаться вредным»);

(б) с задержкой строительства железнодорожных путей Россия рискует отстать от Европы, которая в результате сможет «присвоить себе преимущество в промышленном отношении».

Поэтому Канкрин смирился с развитием железнодорожного сообщения, хотя его пессимистический прогноз отчасти оправдался впоследствии, когда и государственные, и «эффективные» частные дороги повесили свои многомиллионные убытки на казну, превратившись в кормушку для проходимцев. Дороги действительно стали пожирать промышленный капитал России.

4. Горное дело

Вероятно, под влиянием опыта в соляном деле Канкрин большое внимание всегда уделял горнозаводскому производству, отчего приложил много сил к поддержке и модернизации Горного института, к развитию отечественной геологии, в т.ч. профинансировал создание в стране сети государственных «магнитных обсерваторий» – геофизических станций для измерения магнитного и гравитационного полей планеты.

Финансист в любых обстоятельствах остается финансистом. Из всех направлений геологии и горного промысла министр более всего заботился о золотодобыче. Не случайно первое пермское золото (в Промыслах) обнаружено в 1824 г., когда стараниями Канкрина добыча «денежного металла» резко подскочила. Всего за время пребывания Егора Францевича во главе Министерства финансов добыча золота в России выросла с 69 пудов в 1823 г. до 1130 пудов в 1845 г. Доля уральских казенных заводов составила 36 пудов в 1823 г. и выросла до 130 пудов в 1845 г. В общей сложности при Канкрине извлечено из недр 8558 пудов золота (136,9 т), из которых 2726 пудов (43,6 т) дали стране казенные заводы Урала.

Живой интерес вызвало у Е.Ф. Канкрина обнаружение уральской платины, которую ранее считали «обитательницей» недр в тропических странах. Граф следит за разворачивающимися в стране геологическими и химическими исследованиями металла. В 1826–1827 гг. В.В. Любарский и П.Г. Соболевский заложили основы порошковой платиновой металлургии, отчего возникла потребность в широком хозяйственном освоении данного металла. Е.Ф. Канкрин в 1828 г. берется за чеканку платиновой монеты, выпуская деньги достоинством 3, 6 и 12 рублей. Интересно, что Петербургский монетный двор выпускал металл такой чистоты и такого качества, какие в Европе достигались лишь в лабораторных опытах британского химика Уолластона (1829) на небольшом объеме сырья.

Чтобы лучше представлять перспективы платины, Канкрин завязывает переписку с одним из крупнейших естествоиспытателей того времени – бароном Александром фон Гумбольдтом (1769–1859). Попутно министру интересно узнать мнение натуралиста касательно предполагавшегося тогда сходства недр Урала и Бразилии, что расширяло бы возможности промышленного освоения Уральского хребта. В результате граф сумел уговорить Гумбольдта посетить Россию, а Николая I – профинансировать эту поездку.

Приезд Гумбольдта в Россию сопровождается блестящим геологическим прогнозом («Урал – истинное Дорадо», т.е. Эльдорадо). Строго говоря, отечественные ученые к тому моменту и сами пришли к аналогичным выводам, но Канкрину требовалось, во-первых, стороннее мнение, а во-вторых, подтверждение из уст иностранного авторитета, чтобы создать «положительный пиар» вокруг успехов российского горнозаводского производства.

Одновременно с приездом Гумбольдта, 4 июля 1829 г., на пермских приисках графини В.П. Шуваловой-Полье удается (благодаря внедрению новых методов промывки шлихов) отыскать первый в России и Европе алмаз. Канкрин, и ранее внимательно следивший за поиском алмазов на Урале, вступает в переписку с графом Полье и Гумбольдтом по поводу находки. Гумбольдт шлет Канкрину поздравления: «Я рад, что это открытие сделано во время Вашего пребывания на посту министра и во время моего путешествия, и я надеюсь, что дальше найдется еще больше». Понадобится много лет, прежде чем на Среднем Урале появится алмазная промышленность, однако ее становление было весьма своевременным, поскольку пришлось на годы Великой Отечественной войны.

5. Личные качества Канкрина. «Канкринополь»

Но вернемся к Е.Ф. Канкрину. По натуре граф был внимательным к окружающим. Уже цитированный выше Плетнев вспоминал о нем: «В обширном круге лиц, от него зависящих по должности, он каким-то неизъяснимым образом умел всех помнить, знать, ценить и соображать по этому свои назначения. Истинное достоинство человека, на какой бы ступени судьба не поставила его, было для него дорого: он все способы употреблял на то, чтобы замеченный им человек как-нибудь не подпал под искушение жалеть о судьбе своей или жаловаться на нее».

Прекрасно известен такой случай, когда мелкий чиновник из Министерства финансов, некто по фамилии Фомин, получил приз Академии наук за свое сочинение «О понижении цен на земледельческие произведения в России». Канкрин в личной встрече поблагодарил Фомина за глубокое изучение экономики, а впоследствии определил этого чиновника на более высокий пост.

Графа нельзя было назвать общительным: шумные светские рауты, балы и тому подобные увеселения не трогали его. Он искал иных удовольствий: от библиотек, от литературной деятельности, от научных трудов, от прогулок, от приятной беседы в кругу друзей. Огромное наслаждение Канкрин получал, трудясь над созданием Лесного института на окраине Петербурга.

Здесь находился болотистый пустырь, поросший вереском; с упоением Егор Францевич взялся за планировку территории, осушение и мелиорацию земель, разбивку парков – выражаясь современным языком, за ландшафтный дизайн крупного пригорода. Впрочем, не только над ландшафтом работал граф, но и над архитектурными решениями, предложив строителям несколько собственноручно выполненных чертежей. Эти чертежи давали направление для грамотного выбора формы и размеров построек, когда дома не громоздятся друг на друге монолитными громадами, но разделены достаточным пространством, свободно «обнимаются» воздухом и парками, так чтобы из окон открывались живописные виды.

С легкой руки Плетнева Лесной институт, его парковая зона и прилегающие поселения получили название «Канкринополя». Долго пожить в «Канкринополе» Егору Францевичу не довелось. Противник и завистник графа, министр государственных имуществ П.Д. Киселев, взяв под контроль территорию Лесного института, поспешил отнять у Канкрина дачу, которую граф сам для себя построил там.

6. Закат

В последние годы пребывания во главе министерства Е.Ф. Канкрин не держал в руках рычагов управления: графа не отпускали в отставку из политических соображений, но бумаги обходили его стороной, решений он почти не принимал. Золотое время борьбы за русские финансы ушло, деятельный министр превращался в музейный экспонат. На свои замечания по управлению финансами Канкрин слышал в лучшем случае отговорки, а в худшем – хамство. Известно, например, что один из сановников, кичась своим экономическим невежеством, бросил в лицо графу: «Я никогда бухгалтером не был!»

Бесконечные интриги, нападки, высмеивание подтачивают здоровье пожилого экономиста. В 1844 г. Е.Ф. Канкрин заболевает и уезжает на отдых в Париж, где пишет ставшие знаменитыми «Очерки политической экономии и финансии», в которых высказывает много весьма смелых, нетипичных для своего времени суждений.

По возвращении в Россию летом 1845 г. граф чувствует новое ухудшение здоровья. Болезнь прогрессирует, и после трех недель врачебного ухода, воскресным вечером 9 сентября 1845 г., Егор Францевич тихо скончался в кругу домочадцев.

Плоды его трудов еще долго скрепляли русскую экономику. Чтобы разрушить финансовый монолит Канкрина, понадобилась череда сильнейших ударов:

• девальвация бумажных денег;
• ослабление бюджетной дисциплины с переходом на хронический дефицит;
• Крымская (Восточная) война 4 государств против России, спровоцировавшая рост расходов и инфляцию;
• упадок вексельного курса вследствие инфляции;
• замедление научно-технического прогресса, упадок горного дела;
• череда железнодорожных афер, лишавших государство десятков миллионов рублей ежегодно.

Иным государствам хватило бы одного такого удара. И это – лучшее доказательство того, насколько талантливым и преданным своему делу человеком был министр финансов Егор Францевич Канкрин.

Михаил Родионов

Литература

• Блиох И.С. Финансы России XIX столетия. История – статистика. Т.1. СПб.: Т-я М.М. Стасюлевича, 1882.
• Божерянов И.Н. Граф Егор Францевич Канкрин. Его жизнь, литературные труды и 20-летняя деятельность управления Министерством финансов. СПб.: Т-я Тов. «Общественная Польза», 1847.
• Граф Канкрин и его очерки политической экономии и финансии. СПб.: Т-я Императорской АН, 1894.
• Мигулин П.П. Русский государственный кредит (1769–1806). Опыт историко-критического обзора. Т.1. Харьков: Т-я «Печатное Дело», 1899.
• Переписка Александра Гумбольдта с учеными и государственными деятелями России. /Отв. ред. Д.И. Щербаков. М.: Изд-во АН СССР, 1962.
• Сементковский Р.И. Е.Ф. Канкрин, его жизнь и государственная деятельность. СПб.: Т-я В.А. Тиханова, 1893. – Жизнь замечательных людей.
• Харитонов Т.В. Библиография по алмазоносности Урала. Пермь, 2014. Библ. 4356.
• Шипов А. Очерк жизни и государственной деятельности графа Канкрина. СПб.: Т-я П.А. Кулиша, 1864.