Эконмический рост Европы до возникновения капиталистического хозяйства, Том I, Москва 1898

Аннотация

Предисловие
Издаваемая работа не выходит из области тех вопросов, которым посвящена была моя преподавательская и литературная деятельность за последние 25 лет. Написав историю "Происхождения современной демократии", естественно было задаться вопросом о подготовившем его в прошлом экономическом и политическом росте европейской гражданственности. Первой половине этой задачи посвящено издаваемое сочинение; оно возникло из лекций, читанных в разное время в Москве и за границей и совершенно переработанных, а также из монографических исследований, основанных частью на архивном материале. Богатая немецкая и английская литература по экономической истории средних веков позволила нередко черпать готовое. В сочинении не раз цитируются имена Гансена, Мейцена, Лампрехта, Шмоллера, Инама Штернега и других творцов экономической истории Германии, труды которых нимало не исчерпываются сделанными у них заимствованиями. Автор ставил себе более общие задачи, чем те, какие затрагиваются существующей литературой, и в тоже время ограничивал больше Мейцена, например, район своего исследования. Европейская гражданственность создана, как известно, взаимодействием германского и романского элементов; она представляет в прошлом господство феодально-коммунальных порядков, поместного и цехового хозяйства. Все, что выходит за эти пределы, искусственно обойдено, в виду его второстепенного значения и невозможности обнять в одном труде все особенности финских, кельтических, славянских и нередко арабских поселений и землепользований, родового и кланового быта, на ряду с феодальным. Показав таким образом, чего читатель не в праве искать в издаваемом труде, автор желал бы также предупредить его относительно необходимости поверять представленные им общие выводы на монографических исследованиях по частным вопросам. Быстрый рост историко-экономической литературы за последнее время не оставляет в нем сомнений, что его работа вскоре будет превзойдена, и чем быстрее последует эта неизбежная устарелость сочинения, слишком общаго, чтобы не заключать в себе фактических недочетов и погрешностей, тем сильнее будет его уверенность, что книга сделала свое дело.